Петр Семилетов

КЛУБ СЫРОЕДОВ

Заболел Сидоров и отправился в поликлинику. Это такое белое здание, где цокают каблуками люди, причастные к врачеванию людей. Цоканье сие полезно, от него мозги вправляются. Так и задумано.

Подходит к окошку регистратуры, а за ним сидит тетенька и леденец петушиного подобия гложет. Много сахару.

– Вам чего? – спрашивает.

– Мне бы карточку.

Он тут уже был в двухтысячном году, когда подозревал у себя геморрой. Потом выяснилось – то проглоченный в детстве солдатик искал себе путь. Итак, карточка была.

– Как вас зовут? – спросила тетенька.

– Сидоров Иван Юрьевич.

– Почему Юрьевич?

– Отца так звали.

– Ааа. Сейчас поищу.

И нашла. Отправился Сидоров на второй этаж к участковому врачу. Дверь, две лавки по обе стороны, и немецкая овчарка. Строго следит за соблюдением очереди. Неподкупна.

Пришел Сидорова черед. Заходит в кабинет и уклоняется от кактуса. Кактус в полете. Кактус падает в коридоре.

– Проверяю вашу реакцию, – поясняет врачиха. Она с крашеными бордовыми волосами и в белом халате. Как мороженое с цукатом. За кармашком шариковая ручка. Стержнем ея ставятся диагнозы, вершатся судьбы. Человек направляется на анализ крови и попадает в руки к вампирам.

Сидоров на колени грохается и простирает руки к врачихе:

– Доктор, единственно на вас уповаю! Поставьте мне диагноз!

– А, жопа! – машет врачиха рукой. И чертит сказанное слово на бумаге. Боролись за свободу слова. Получили, всякий да возглаголит истину.

– Пишите направление, – говорит врачиха медсестре.

– Куда?

– В главный городской центр медицинских исследований. Надо просветить пациента.

Тут Сидоров забеспокоился:

– А может, просто рецептик выпишите?

– Согласна, давайте просто рецептик, – врачиха отвечает. И прописывает ему сыроедение.

С бумагой наперевес идет обнадеженный больной в ближайший магазин и окидывает взглядом полки. Глаза смеются и зрят средство для облегчения страданий.

– Взвесьте мне пятьдесят пятьсот сыру, – говорит Сидоров продавщице.

– Что так мало?

– То, что в малой дозе – лекарство, в большой – яд.

– Ну хорошо.

И отрезает ему ломтик... ну, скажем, "Пошехонского". Заворачивает в серую бумажку и взвешивает. Сидоров расплачивается. Ликует.

– А чего вы так радуетесь? – спрашивает продавщица. Он показывает ей рецепт.

– Так вы ошиблись! Сыроедение это такая диета. Когда сырое едят.

Сидоров поражен. Он молча стоит и хлопает глазами. Продавщица, видя крайнее сие замешательство, успокаивает:

– Подождите! Знакомые дали мне адрес клуба сыроедов. Сейчас я подарю вам его визитную карточку.

Роется в кошельке и протягивает Сысоеву – её, с козырным адреском. Улица Пятихатская, дом восемь. И Сысоев отправляется на Ширму – это район такой, чтобы проведать клуб сыроедов.

Во глуши частного сектора переулков находит Сысоев глинобитный дом с потрескавшимися стенами. Есть там окна со ставнями, уютный наружный вход в подвал и чердак с окном выбитым. В заборе калитка – отворяй!

Кусты сирени, всё такое – кажется, даже крыжовник, но еще не пора. Крыжовник узнается человеком лишь в пору его плодоношения. Это аксиома. Сидоров подходит к дому и стучит в дверь.

Открывает рукастый человек. Он приземист и бородат, и голос его трескуч. Лет пятьдесят человеку, похож на художника. Одет в свитер. Сидоров показывает ему рецепт:

– Кажется, мне к вам. Примете?

– Конечно, конечно, – и рукой приглашает, входите мол.

За предбанником оказывается теплая комната с полом дощатым, посередке большой долгий стол, на стене часы с кукушкой и шишечными грузилами на длинных цепочках. Сидят за столом люди перед пустыми тарелками, держат в руках по ножу с вилкою и скрежещут ими взаимообразно. Одно место свободно. Рукастый жестом показывает Сидорову помещаться туда. Сидоров еще спрашивает:

– Членство бесплатное?

– Ай, экономите на здоровье! Шучу. Конечно, всё бесплатно.

Успокоенный, Сидоров опускается на стул. Рукастый кричит кому-то в коридоре:

– Ну что, можно вкатывать!

И крепкий мужчина в поварских халате да колпаке вкатил в комнату громадную, высотой с человека, голову сыра. Скрежет ножей об вилки нарастает! Сидоров, стараясь его перекрыть, повышает голос:

– Но ведь сыроедение – это совсем другое! Это диета! Я наверное не туда попал!

– Туда, – кладет ему руку на плечо бородач, – Туда! Ты будешь первым блюдом!

Стулья опрокидываются, ножи и вилки устремляются к Сидорову.

Киев, 30 августа 2010