Петр Семилетов


БУНС


Писатель Иванов, конечно же фантаст, средних лет, этой осенью испытывал творческий застой. Посещая сходбища своих коллег он скорбно замечал, что или потерял какую-то искру, либо материала подходящего нет. Скульптор не может лепить без глины.

За квартиру Иванов не платил, отчего старался избегать во дворе встреч с председательшей кооператива, похожей на сову надменную. Сдвинув брови, она имела обыкновение угрожающе наступать на Иванова и спрашивать:

– Что вы не плОтите? На следующей неделе будем у вас всё отключать, а потом выселять.

– Измором взять хотите? – пытался отшутиться Иванов, – А у меня есть запасы воды и пищи. И динамический фонарик!

Эдак в полдень он ходил на Орешку – большую рощу, покрывавшую склон древнего холма, и собирал там в кулек грецкие орехи. Дома же, очистив их от кожуры – потом все руки были черные – клал каждый орех на табурет и раскалывал лбом. Однако новые мысли не приходили, разве что идея сделать это зрелище платным, впуская зрителей. Впервые на Баггавутовской улице! Человек-молот!

А в октябре небо совсем скурвилось. Сезону орехов наступил конец. Иванов нашел возле мусорника кирзовые сапоги, будто каменные от покрывшего их цемента, и придумал себе новую забаву. Тропы на Орешке превратились в грязевые дорожки. Иванов надевал сапоги и скользил по этим тропам вниз, отчаянно вращая руками для равновесия. Иногда он летел даже мастерски, выставив вперед полусогнутую ногу. Грезилась уже зима, хотелось лепить снеговиков и кидать снежки в лица прохожим, заражая своим искрометным юмором.

– Теперь тебе крышка, – сказала председательша, подловив Иванова, когда тот выходил из парадного.

– А что? – спросил он.

– У нас в подвале завелся Бунс! Ночью он пойдет по квартирам выколачивать долги.

– А вы оказывается сказочница, Любовь Афанасьевна! – Иванов погрозил ей пальцем.

– Посмотришь!

До вечера он и забыл о предупреждении. Несколько раз пытался заставить себя писать – садился за письменный стол перед чистым листом бумаги, перебирал в руке шариковые ручки – решая, которая более способствует вдохновению. Вспомнил школу, тетрадки с промокашками. Выпускают ли сейчас такие? Он не знал.

Возник план по привлечению людей к книге. Для его воплощения следовало забраться на чердак, оттуда на крышу и подсоединить к домовой антенне какой-нибудь источник электричества. Во всех квартирах сгорят телевизоры и волей-неволей рука потянется за печатным словом.

Иванов отправился в сберкассу и заполнил там три бланка лотереи. Немного осталось ждать внезапного обогащения. Вы имеете дело с будущим миллионером. С этим приятным ощущением Иванов и провел остаток дня.

Вход в подвал находился прямо под лестницей в парадном. Поздно вечером Иванов сошел к почтовым ящикам, где неведомый человек оставлял для всеобщего просвещения левые газеты с православным уклоном. Одна газета для среднего и старшего возраста, другая для молодых. А чтоб не заподозрили в бесплатном распространении, на каждой был написан неправильный номер дома и случайный квартиры.

Иванов любил читать эти газеты, попутно решая кроссворды и разглядывая карикатуры на буржуазных политиков. Иногда он искал тайный смысл и сочетал в уме первые буквы каждого слова в некой статье, либо обращал внимание только на слова, выделенные жирным. Порой открывались заговоры.

Забирая газеты в этот раз, Иванов услышал снизу стуки, шорох перемещения предметов и глухие стоны. Свернув газеты трубочкой, он спустился в предбанник у самого входа в парадное. Подвальная дверь была заперта на засов, скрепленный замком через две петли. Да и звуки поутихли.

Иванов вернулся к себе и, оставив свет только на кухне, засел за чтение. Статьи просили, чтобы их помечали красной пастой – особо вопиющие места Иванов обводил квадратиком. Завтра можно будет послать в редакцию очередное письмо.

Встал, открыл старую телефонную книгу на холодильнике – проверил запас конвертов. Еще остались. Потерев ладонью об ладонь, Иванов уселся за кухонный стол и, сверяясь с газетой, принялся писать.

В дверь позвонили. Сердце подскочило к вискам, зажгло уши и плеснулось назад. Наверное опять цыгане, продавать мед. Иванов покинул свое место и спросил через дверь:

– Кто там?

Глазка у него не было. С той стороны проскрежетало:

– Бунс.

Сиплое дыхание и крепкие удары в доску, один за другим, без остановки, молча. Не ложись беспечно спать – сонных проще убивать – и не прячься под кровать – Бунс придет к тебе опять.



Киев, 14 октября 2009